Честно говоря, при взгляде на обложку альбома группы Scorpions «Blackout» 1982 года, мне всегда представлялся Фрэнк Заппа, взятый в плен фашистами для бесчеловечных опытов. Это всегда вызывало внутренний вопрос: что хотели сказать Клаус Майне с компанией, изобразив на конверте не сексуальных девушек, не монстров со скелетами, и даже не себя любимых, а издевательства над эксцентричным коллегой по цеху. Позже, однако выяснилось, что забинтованная голова, разбивающая стекло, принадлежит вовсе не Заппе. Это автопортрет известного австрийского художника, фотографа и акциониста Готфрида Хельнвайна, сделанный по его же фотографии. Если вкратце охарактеризовать художественный метод этого художника, то можно сказать, что всю свою творческую жизнь, он занимается деконструкцией ужаса перед окружающим нас миром, и искусствоведы часто ставят его в один ряд с такими художниками как Эдвард Мунк или Фрэнсис Бэкон.

Готфрид, родившийся в 1948 году, покинул Вену почти три десятилетия назад, и тем не менее, израненная в боях история города по-прежнему остается таким же персонажем, как и потусторонние дети, нацистские офицеры и жертвы ожогов, изображенные на его фотографиях и картинах. Воспитанный суровыми католическими родителями, он описал свое воспитание как «репрессивное», «мрачное» и «бесцветное». В 18 лет он уехал из дома и поселился на арендованном чердаке, где начал свое пожизненное расследование «идеи чистоты, прерванной, уничтоженной, изуродованной и изнасилованной».

Он учился в городской Академии изящных искусств — той самой школе, которая отвергла молодого Адольфа Гитлера — где однажды взорвал на территории кампуса бомбы с краской, которые он и его друзья сделали, прикрепляя контейнеры к фейерверкам.

В свои 20 лет Готфрид погрузился в культуру венских кофеен, экспериментировал с наркотиками (особенно тяжелый опыт с ЛСД «потребовались годы абсолютного, нескончаемого страха, чтобы преодолеть его») и наблюдал, как смерть нацизма уступила место маоизму и возрождению иных левацких течений наподобие троцкизма . Подобно венским акционистам 1960-х годов, он резал себе руки хирургическими ножами во имя святого перформанса. Одна из его первых выставок, состоявшаяся в городской галерее Дома печати в 1972 году, вызвала такое возмущение среди журналистов, работавших в здании, что галерист закрыл ее всего через три дня. Произведения Хельнвайна были конфискованы полицией, заклеены наклейками «entartete Kunst» (по-немецки «дегенеративное искусство», термин, используемый нацистами для описания большинства примеров модернизма) и уничтожены протестующими. «Все меня ненавидели, и это мне нравилось», — сказал он. «Как изгою, тебе нечего терять».

Забинтованная голова с вилками в глазах - это только одна из его работ, где Хельнвайн представляет себя изувеченным или деформированным разными способами.

Надо сказать, что Клаус Майне с коллегами умудрились немного подпортить этот эффектный образ, сняв клип на песню "No One Like You". Там, в конце песни, на фоне видов на знаменитую тюрьму Алькатрас, появляется соответствующим образом забинтованный и уработанный товарищ, но выглядит и двигается он там достаточно нелепо, скорее напоминая сбежавшего со съёмок другого клипа статиста в костюме мумии, нежели драматичного персонажа Хельнвайна.

Однако, обложка к альбому Scorpions - это не единственное заметное появление Готфрида Хельнвайна в мире рок-музыки, и даже не первое: его дебютом была обложка к альбому австрийского панк-рокера Франца Морака 1980 года:

Затем Хельнвайн сделал обложку итальянской индастриал-группе Pankow для альбома Gisela 1989 года.

В следующий раз художник отметился на ниве музыкальной продукции только через 8 лет, оформив группе Rammstein альбом Sehnsucht и эта его работа стала не менее заметной, чем для Scorpions.

На этот раз Готфрид издевался не над собой, а над участниками группы, ни один из которых не остался без личных фирменных "украшений" на лице. Свои впечатляюще изуродованные рожи музыканты с удовольствием тиражировали на постерах и украшали ими концертные площадки.

Правда, репутация есть репутация, и некоторые критики отказывались признавать в образах музыкантов жертв, обвиняя их, напротив, в пропаганде насилия.

Сами участники Rammstein были возмущены такой несправедливостью.

«Это просто обратная дискриминация, потому что мы немцы», — сказал в одном из интервью клавишник группы Кристофер Лоренц. «Если бы мы были испанцами или голландцами, проблем не было бы».

Также Хельнвайн оформил сингл группы Streeped, обойдясь при этом, как ни странно, без всякого членовредительства.

Но самым масштабным выходом Готфрида Хельнвайна на территорию рок-музыки, с точки зрения подготовленного материала, было его участие в создании визуальной концепции для альбома Мэрилина Мэнсона The Golden Age Of Grotesque 2003 года. Хельнвайна с Мэнсоном познакомил сын художника, и выяснилось, что взгляды на жизнь и искусство у них довольно похожие, что стало началом не только их плодотворного сотрудничества, но и дружбы домами. Сам Мэнсон говорил, что в тот момент его интересовало и вдохновляло искусство Германии и Америки рубежа 20-х и 30-х годов, которое, чуть позже, получило у нацистов определение "Дегенеративное Искусство".

Не всё, придуманное Хельнвайном и Мэнсоном прошло через цензуру лейбла –так, в частности, был отвергнут как слишком вызывающий, вариант обложки, где Мэрилин позирует в квази-нацистской форме с вооруженной винтовкой маленькой девочкой. Также издатели категорически отказались размещать на обложке или буклете все изображения, порочащие светлый образ Микки-Мауса, однако и без этого было придумано достаточно, к тому же всë, не попавшее в буклет, выставлялось и тиражировалось, так что Хельнвайну было бы грех жаловатьсяна то, что его работа осталась недоступной для слушателей.

В качестве иллюстрации к альбому был снят короткометражный фильм "Doppelherz", в котором использовались визуальные находки Хельнвайна и Мэнсона:

Также, Хельнвайн был указан в качестве соавтора в музыкальном видео на песню "mOBSCENE".

Сейчас Готфрид Хельнвайн перебрался в Ирландию, в Килшилан, город с населением около 500 человек в графстве Типперэри, купил себе атмосферный дом-крепость с гордым именем Кастл Гуртен де ла Пэр. Журналисты, побывавшие у него в гостях, отмечали что и само жилище художника, и его обитатели наводят на мысли о семейке Адамсов–дети и внуки Хельнвайна также разделяют с ним любовь к этой странной мрачноватой эстетике:

Когда Мэрилин Мэнсон женился на танцовщице Дите фон Тиз, Хельнвайн предоставил другу свой дом для проведения торжества: церемонию вел известный режиссер-сюрреалист Алехандро Ходорковский, а сам Хельнвайн был шафером у Мэнсона. Не было ничего удивительного, что в присутствии такого количества инфернальных персонажей, местная ирландская нечисть тоже распушила хвост: Готфрид на полном серьезе рассказывал, что Дита фон Тиз едва не стала жертвой духа какой-то ревнивицы–невеста была почти готова идти по алтарю, когда потолок над туалетным столиком рухнул, едва не задев ее и подружку.

Также нужно отметить то, что творчество Хельнвайна несомненно оказало влияние на визуальные образы Дэвида Боуи, хотя они и не сотрудничали.

Впервые Дэвид обратился к образу "забинтованого человека" при работе над оформлением альбома Outside, и так получилось, что эта тема стала для него одной из последних при работе над музыкальным видео на песню "Lasarus".

На прямой вопрос, который задали художнику, не считает ли он, что Боуи вдохновлялся его идеями, Готфрид дипломатично ответил : "мы как-то встречались и беседовали с Дэвидом, и из разговора я понял, что он достаточно осведомлен о моем творчестве"

Кроме перечисленного, Готфрид Хельнвайн также сделал несколько известных традиционных фоторабот со звездами поп- и рок-музыки: