30 апреля 1735 года во дворе Тайной канцелярии княжну Прасковью Юсупову предали наказанию «кошками» - четырёххвостыми плётками с узелками на концах. «Кожи белой не щадить», - был указ императрицы, и в Тайной канцелярии противиться не смели. Это страшное «орудие взыскания» использовали ещё со времён Петра I, но пороли так в основном матросов, возничих и лакеев. Ей дали отлежаться несколько дней, а потом она предстала перед судом Тайной канцелярии.

Род Юсуповых

Княжеский род Юсуповых происходил от ногайского правителя Юсуфа, который получил титул бия в 1549 году, его праправнук Григорий Дмитриевич (1676-1630) сначала служил стольником при Петре Великом и участвовал с ним во всех походах, при Екатерине I был назначен сенатором, при Анне Иоанновне возглавлял Военную коллегию.

У Григория Юсупова было пятеро детей, три сына и две дочери, все они уже неплохо устроились в жизни и только младшая дочь Сюйда (в крещении Прасковья Григорьевна), в которой отец души не чаял, была на выданье, но под венец идти не спешила.

Прасковья росла при дворе, была дружна с цесаревной Елизаветой, которой та доверяла все сердечные тайны.

После вступления на престол Анны Иоанновны, Григорий Дмитриевич в день её коронации был произведён в генерал - аншефы, а его сын Борис стал московским губернатором и только к Прасковье императрица относилась настороженно, а та совершенно не понимала, чем не угодила матушке-императрице.

Заточение в монастырь

2-го сентября 1730 году Григорий Дмитриевич скончался, а через две недели после смерти отца Прасковья была насильно помещена в Тихвинский Введенский монастырь.

В монастыре её встретил архимандрит Феодосий, у которого она пыталась узнать в чём её вина, но он не знал, у него на руках был жесткий приказ "держать накрепко привезенную особу и никого к ней не допускать".

Он поручил Прасковью заботам игуменьи Дорофеи, которая поселила её в своей келье за занавеской, поставив туда кровать, стол и стул. Для княжны, привыкшей к роскоши, всё это было как страшный сон, она совершенно не понимала за что её сюда поместили и первое время отказывалась от еды и воды. Спустя некоторое время она стала понемногу осознавать страшную перемену в своей жизни и начала приспосабливаться.

Деньги на её содержание выделяли, и она смогла выкупить у архимандрита Феодосия одну из келий, обустроить её и нанять служанку, Анну Юленеву, жену кузнеца, с которой в разговорах долгими вечерами рассказывала о своей горькой доле, о том, что нелюба была царице Анне Иоанновне и даже пыталась её приворожить заговорами по бабушкиным книгам.

Спустя четыре года

Вскоре к ней в монастырь был послан стряпчий по фамилии Шпилькин, который получил задание допросить Юсупову. Прасковья с возмущением набросилась на царского чиновника с расспросами – за что её заточили и когда выпустят.

Шпилькин сказал, что не имеет права отвечать на такие вопросы, а должен записать её чистосердечное признание, но Прасковья не знала в чём она виновата и в чём признаваться за те четыре с небольшим года, что она провела в монастыре она стала догадываться, что это дело рук её брата Бориса, она в гневе всё и высказала:

«Брат мой, князь Борис  — сущий супостат, от его посягательства сюда я и прислана. Государыня царевна Елизавета Петровна милостива и премилостива и благонравна, и матушка государыня императрица Екатерина Алексеевна была до меня милостива же, а нынешняя императрица до меня не милостива… Она вот в какой монастырь меня сослала, а я вины за собой никакой не знаю. … Ежели бы государыня царевна Елизавета Петровна была императрицей, и она бы в дальний монастырь меня не сослала. О, когда бы то видеть или слышать, что она бы была императрицей!».

Шпилькин даже испугался такого признания, понимая, что Прасковью за такие слова ждёт дыба.

После его отъезда княжна долго не могла успокоиться и разругалась с матерью игуменьей, сёстры инокини встали на защиту настоятельницы, сделав жизнь Прасковьи окончательно невыносимой.

Не выдержав издевательств, Прасковья решила пожаловаться новгородскому архиепископу Феофану Прокоповичу, она написала письмо и слёзно попросила служанку съездить в столицу и передать письмо владыке. Узнав об этом игуменья Досифея решила опередить Прасковью и на быстрых лошадях отправила инокиню с доносом, которая прибыла к архиепископу быстрее служанки Юленевой.

Феофан Прокопович, желая выслужиться перед императрицей, отправил ей оба письма и служанку в придачу для допроса. Анна Иоанновна передала письма в Тайную канцелярию графу Ушакову с просьбой разобраться. Юленеву заключили в Петропавловскую крепость, пригрозив смертной казнью и через месяц пребывания в застенках она начала рассказывать о своих «задушевных беседах» с княжной, о том, как та собиралась приворожить Анну Иоанновну к себе, чтобы добиться её расположения. Колдовство в то время считалось серьёзным преступлением, поэтому участь княжны была предрешена.

В ходе признания Юленевой всплыл также разговор княжны со Шпилькиным, в котором она высказалась, что желает видеть на троне Елизавету Петровну.

Пожизненный приговор

Вскоре по личному распоряжению императрицы, через пять лет после её заточения в монастыре, княжна Юсупова была доставлена в Петербург.

Ушаков подверг Прасковью жёсткому допросу, в ходе которого та во всем призналась. Приговор был крайне суровым - смертная казнь.

Но императрица сжалилась и решила сохранить ей жизнь, отправив её до конца жизни в отдалённый монастырь:

«Учинить наказанье — бить кошками и постричь её в монахини, а по пострижении из тайной канцелярии послать княжну под караулом в дальний, крепкий девичий монастырь, который по усмотрению Феофана, арх. новгородского, имеет быть изобретен, и быть оной, Юсуповой, в том монастыре до кончины жизни её не исходно».

30 апреля её подвергли наказанию «кошками», а через несколько дней, когда она пришла в себя, доставили в тайную канцелярию, где её уже ждали граф Ушаков, архиепископ Новгородский Феофан Прокопович и архимандрит Аарон с большими ножницами.

Тут же княжну Прасковью постригли в монахини под именем Прокла. 4 мая 1735 года Проклу погрузили на подводу и повезли в Введенский девичий монастырь на берегу реки Исети в Сибири.

На новом месте жизнь княжны была гораздо тяжелее, чем в Тихвинском монастыре, но она и там продолжила бороться за право быть самой собою. Настоятельница Тарсилла писала в Петербург доносы:

«Монахиня Прокла ныне в житии своем стала являться весьма бесчинна, а именно: в церковь Божию ни на какое слово Божие не ходит; монашеское одеяние с себя сбросила и не носит; монашеским именем Проклою не называется».

Императрицу это разозлило, и она приказала заковать Проклу в кандалы: и «иметь под караулом не исходно».

После смерти Анны Иоанновны княжна Юсупова надеялась на освобождение, но этого не случилось ни при Анне Леопольдовне, ни при Елизавете Петровне.

Почему её не освободила Елизавета Петровна, о которой Прасковья отзывалась чуть ли не как о своей подруге?

Скорее всего причиной первого заключения Прасковьи стал донос её старшего брата Бориса, который ненавидел свою сестру и хотел получить все отцовские имения. Вот и донёс Анне Иоанновне, что Прасковья участвовала в заговоре в пользу Елизаветы Петровны и даже занималась колдовством против царицы.

Князь Борис Юсупов имел хорошую должность при Анне Иоанновне, а при Елизавете Петровне он был в настоящем фаворе, в1744 году он удостоился чина Действительного Тайного Советника, а вскоре был назначен Президентом Коммерц-коллегии. В 1751 году за многолетнюю службу во благо Отечества князь Борис Григорьевич был удостоен высшего ордена Российской империи – Святого апостола Андрея Первозванного. Поэтому императрица Елизавета и не помиловала княжну.

Инокиня Прокла скончалась в 1762 году, пробыв в заточении 32 года, так и не сумев вернуть себе имя, свободу и права урожденной княжны Юсуповой…

Если вам понравился рассказ, поделитесь своим комментарием