В некоем царстве-государстве, в пятиэтажной хрущевке, жил да был Николай Павлович Редькин. Мужичонка не особо казистый и неудачливый до ужаса. На стройке работал, так люлька оборвалась — отделался переломами. В милиции служил – удостоверение потерял со всеми вытекающими. Но это еще цветочки! Вот когда дальнобоем подвязался, свистнули у Николая Палыча его фуру, доверху набитую новенькими стиралками. Скандал был страшный…

В конце концов, устроился Палыч в подземный кооперативный гараж— сутки через трое. Сидит себе в каптерке, дамочек, спешащих к своим машинкам, разглядывает. А большего ему и не надо, еще с юности понял, что в красавцы и даже просто симпатичные не вышел: росточка маленького, нос картошкой, зубы крупные, лопатками. А теперь и вовсе лысиной обзавелся, да объемным животом. Хорошо еще, что Антонина пошла, когда замуж позвал. Хотя и она, если честно, тоже красотой не блистала. Правда, сейчас, с возрастом, так и ничего стала. Только высушенная вся, как американка.

Вспомнив дражайшую супругу, Палыч вздрогнул. Ох и люта! Все попрекает, да ест поедом за непутевость. Двадцать девять лет уже!

Но как бы там ни было, ничего в своей жизни Палыч менять не собирался – не отпустила бы Тонька, да и куда уже на старости лет?

Только откуда Палычу было знать, что колесо его Судьбы уже со скрипом провернулось. И все, благодаря неким непредвиденным обстоятельствам…

***

Пухлый мальчишка, близко знакомый еще с самой царицей Семирамидой, проснулся поздно. Голова болела, всегда розовые щечки побледнели, а крохотные ручки противно дрожали.

«Перебрал вчера с Казановой, — уныло подумал он. – Вот с кем поведешься… С ним и наберешься!».

Шутка ему понравилась, и он немного приободрился, нащупывая свой лук и колчан со стрелами: «Уф, не потерял!».

—Амур, ты задание выполнил? – Раздался начальственный рык откуда-то сверху.

— Сейчас, минуточку, — пролепетал Амур, лихорадочно нашаривая в трусиках техзадание.

Он переместился в город к людям и поднялся на башню, как раз напротив искомой пятиэтажки. Итак, дядька и тетка, долго живут вместе. И — как кошка с собакой. Дети взрослые, далеко. Им все пофиг. Надо шмальнуть в каждого из этой парочки, чтобы свой век они дожили в любви и согласии. Иначе тетка когда-нибудь прикончит этого страдальца.

Из подъезда, бочком, как раз вышел первый объект – невысокий лысоватый мужчина. Забавно семеня и подтягивая спадающие с округлого брюшка штаны, он направился к подземному гаражу, расположенному в соседнем дворе. Амур прицелился и, несмотря на дрожащие ручки, аккуратно засадил стрелу прямо в сердце искомому гражданину. Есть!

Но со вторым объектом накладочка вышла. Из подъезда вышли две тетки: одна – худющая, как сушеная вобла, злая брюнетка, другая –куркулистая блондинка с мощным бюстом и упругим крупнокалиберным задом. И тут же стали ругаться.

— Мужиков ты, Люська, меняешь, как перчатки. Старая потаскушка! — Орала брюнетка, наступая на блондинку всеми своими костями. – Чтобы я твоего нового сожителя-алкаша больше не видела! Здесь приличный дом!

Блондинка, залившись краской, отбивалась:

— Петюня — хороший человек и руки у него золотые. А пьет он только по праздникам! И вообще он на флоте служил. Вот!

—А кто тебе фингал поставил, а? Ой, какая красота! – Злорадствовала худая.

Амур натянул тетиву и хотел засандалить прямо в сердце этой Вобле. Но рука предательски дрогнула, и стрела, пролетев мимо, попала аккурат в грудную клетку блондинки. Если бы не этот проклятый бурбон с Казановой…

«А, и так сойдет!», — решил Амур. И с чувством выполненного долга исчез наблюдать, как охотятся на мамонтов

***

А между тем, ничего не подозревающий Палыч шел домой с дежурства. Взгляд его наткнулся сначала на объемный зад, а потом и соседку Люсю, старательно выбивающую ковер.

— Вот это женщина! — Пронеслось у него в голове. – И как я раньше этого я не замечал?

Он остановился и, робея, спросил:

—Как дела, соседушка?

Люся обернулась, глянула на него и расцвела:

— Все хорошо… Коленька…

И кокетливо поправила челку.

—А что же вы такой уставший? – Продолжила она, — Небось, голодный — мымра-то не кормит. А пойдемте к нам, пирожков как раз напекла. Петя на работе, не переживайте.

Палыч покорно посеменил за соседкой. И дело даже не только пирожках, которых он, если честно, от своей Антонины в глаза не видел. От Люси веяло чем-то неистребимо женским, уютным, мягким, чего он, отродясь, в своей супруге не наблюдал.

Чуть позже, сидя на кухне и вкушая ароматный чай с пирожками, Палыч обмирал, глядя, как плавно двигаются полные белые руки этой сладкой женщины, как колышется ее бюст под тонкой таканью халатика. Это ж надо, а он еще ее Люськой-потаскушкой называл!

— Рюмочку настоечки? Для аппетиту. – Лукаво предложила Люся.

«Вот не уйду отсюда! Всегда буду здесь сидеть! И пусть моя мымра мне все глаза выцарапает, а Петька Люсин морду разобьет. Не хочу и все тут!», — блаженно подумал Палыч.

Тем временем в дверь уже громко стучали. И явно ногами.

«Вот и пришла моя смертушка…», — напрягся он и подскочил со стула, закрывая собой Люсю. — Умру, но любимую женщину в обиду не дам!

И как-то само собой он понял, что Люся – действительно любимая. Вот же оно как бывает…

***

Амур, удобно устроившись на мягком облачке, играл в виртуальные карты с Робеспьером.

— Это что такое! – Раздался грозный голос. – Ничего тебе поручить нельзя. Куда ты выстрелил, недоумок?

— В д-двух л-людей, с-семейную пару, — пролепетал негодник. А что?

— Какая пара! В чужих людей ты выстрелил, мазила! Быстро исправляй ситуацию! Что хочешь придумывай. А то вылетишь из штата, как пробка из бутылки! Ну!

И Амур полетел исправлять ситуацию, перебирая по пути варианты. Иного не оставалось, как только шмальнуть по «половинкам» этих двух, в чьих сердцах загорелась любовь. Как говорится, не мытьем, так катанием.

«Воблу» он подловил, когда она в темпе забегала в подъезд, перед этим допросив бабушек на лавочке. Выстрел!

Минут через пять во дворе появился Петюня, шагавший неторопливой развалочкой, как и положено человеку, когда-то причастному к флоту. Коротко стриженая его голова перетекала в бычью шею, огромные кулачищи размеренно двигались в такт шагам. Весь вид Петюни излучал уверенность в себе и довольство жизнью. Даже жалко стало отдавать его этой «Вобле».

Амур прицелился и смачно всадил стрелу в широкую спину морячка. Сзади, оно надежней как-то. Уж больной грозный вид у Петюни.

***

Петюня спокойно вошел в свой подъезд и, поднимаясь по лестнице, услышал какие-то «бухи». Подойдя поближе, он увидел, что это колотят в дверь его (ну хоть и не совсем его, по правде) квартиры. И кто? Эта сушеная злющая соседка, вопящая не своим голосом.

— А что это ты тут делаешь? – Зловеще поинтересовался он, подойдя еще ближе.

— Не твое дело!

Она резко обернулась, и они застыли, глядя друг на друга.

«Вот это женщина! – пронеслось в голове Петюни. – Коня на скаку остановит! А какие глаза, фигура… Модель! Как я раньше этого не видел?».

«Какой мужчина! – Антонина так и стояла столбом, не в силах отвести взгляд от мощного торса «проклятого алкаша». – И чего это я к нему цеплялась? Настоящий мужик!».

— Тут это… мой муж с вашей сожительницей закрылись. Неизвестно чем занимаются, — сказала она, рассматривая кулачищи Петюни. — А можно потрогать ваши бицепсы? Никогда таких не видела.

—Можно, великодушно разрешил Петюня, — Это как тебя угораздило с таким сморчком связаться?

— И то правда, — рассмеялась Антонина. – Пусть занимаются чем хотят, а мы пойдем ко мне чай пить.

И они пошли в соседнюю квартиру, где еще совсем недавно столько лет существовало не очень счастливое, но, казалось бы, крепкое семейное гнездышко.

Антонина сидела на кухне и блаженно смотрела, как Петюня из найденных в почти пустом холодильнике куска колбасы и яиц сооружает непревзойденное блюдо, как мышцы его перекатываются под смуглой кожей, а руки мерно нарезают хлеб. От него веяло чем-то неистребимо мужским, о чем она уже давно забыла. И еще – силой. Прямо зверь, но… покорный.

— Откормлю тебя, — улыбнулся Петюня. Хотя, не надо. У тебя шикарная фигура! Водочки?

—А, давай! — Звонко рассмеялась Антонина. – Гулять – так гулять!

Ну а дальше все было вполне предсказуемо. Палыч со своими вещичками переехал к Люсе, а Петюня обосновался в квартире Антонины. Квартирки-то как близняшки, по типовому проекту. И даже мебель почти одинаковая. Так что никто ущерба не поимел.

И стали они жить-поживать, да добра наживать. Стрелы-то у Амур надежные – на всю жизнь хватит.

А вот сам Амур после этой истории пить бросил. Неприятно же, когда тебя мазилой называют.

Елена Шумарова